— Твоя затея бесполезна, как ты не понимаешь? Нельзя изменить мир в одиночку, это же целая система, — Кира размахивал руками, пытаясь убедить Данияра, который упрямо сжимал губы. — Ты же не знаешь, кто за этим стоит, ты совсем не разбираешься в таких делах.
Даник не дал ему договорить.
— Я думал, ты мне поможешь.
Кирилл чертыхнулся.
— Я помогу тебе в любом деле, но рисковать ради идеи, которая заранее обречена на провал — это безумие.
— Я должен за нее отомстить!
— Кому? Этому отморозку Азамату? Он наверняка залег на дно, и потом, — сказал он с раздражением в голосе, — это дело милиции.
Данияр тихо проговорил:
— А если бы это касалось Маши, ты бы тоже так рассуждал?
Кирилл задумался, затем устало произнес:
— Это разные вещи. Карину уже не вернешь. Тобой сейчас руководит только отчаяние. Пройдет время, и ты поймешь, что это безрассудство. Ты же не знаешь, с кем связываешься.
— Знаешь, — Даник грустно, по-взрослому улыбнулся, — там, в больнице, я много думал. Я видел такие вещи: девчонки с поломанными судьбами, которые мечтают о нормальной жизни, зная, что ее уже никогда не будет, что им остается только приспосабливаться к людям, которые проявляют жестокость и равнодушие к инвалидам, к таким, как они. Беспомощные мужчины, которым недоступны человеческие радости, и вообще, — парень махнул в отчаянии рукой.
— Но это же их выбор! — Кирилл не сдавался. — Никто не виноват в том, что они выбирают наркотики.
— Я не прошу, чтобы ты пошел со мной, — Даник поднялся,
— я только хотел, чтобы ты был в курсе.
Услышав, как хлопнула входная дверь, Маша поднялась, накинула халат и заглянула в комнату. Кирилл сидел в одиночестве и курил. Девушка подошла к окну, распахнула его и, вдыхая ночной прохладный воздух, спросила:
— Данияр уже ушел?
— Да.
— Вы так громко разговаривали, я все слышала. Думаешь, он пойдет туда? — девушка повернулась и посмотрела на парня.
