В итоге то, что могло стать событием и быть пережито человеком во всей глубине, соответствующей масштабам феномена человека, обращается в мелкие эпизоды, пустые слова, суету. И самое сердце этого существа — защищающееся «Я», «заблуждение», говоря буддийскими терминами.
Насущные нужды человека, в буддийском понимании, имеют тот масштаб, который соответствует потребности в счастье, что означает отнюдь не только чувственные блага, но и эмоциональные, душевные, духовные блага. Именно поэтому изучаемые темы в буддийской традиции включают учения о тренировке ума, об эмоциональной саморегуляции и, конечно, этическое учение. Кроме того, что касается масштабов, буддизм предлагает определять саму природу человека как способность к совершенному развитию, и с этим связана нужда в Запредельном, о которой шла речь. Причем буддизм Махаяны настаивает на том, что человеку необходимо, жизненно важно сочетать цель для себя и цель для Других, чтобы реализовать это совершенное развитие.
И, соответственно, когда люди определяют свои цели и ценности в рамках обозримо достижимого, ограниченного пределами человеческой жизни, то опускаются до уровня общеживотных ценностей и целей существования. Драгоценные возможности человеческой жизни начинают угасать, не достигая своего акмэ. Получается, что избыточность цели позволяет человеку «дотягивать» до собственного человеческого уровня. Это важнейший аргумент против реалистичности — не нравственности, а именно реалистичности — масштабов «разумного эгоизма» и «практических интересов» в программе образовательных целей.
С другой стороны, масштабы человека и его целей обязаны пониматься, исходя из принципиальной человеческой неопределимости, что опять-таки работает на необходимость постояного «завышения» уровня амбиций.
