В образах возникает эффект подглядывания, зритель, как полувеком раньше, уже не приглашается радушно в частный мир картины, но остается сторонним наблюдателем, которому даруется интригующая возможность домыслить взаимоотношения персонажей, как бы принять участие в развитии фабулы и настроения («Интерьер» неизвестного художника, 2-я половина XIX века). И все большие права получает игра светотени, исполняющей в живописи ту же роль, что недомолвки в литературном тексте.
В. Э. Борисов-Мусатов Домашний концерт. 1894 Бумага, гуашь Государственная Третьяковская галерея
Атмосфера приглушенного собеседования чувств, роднящих духовно близких людей, лирической поэзии настроения до предела сгущается в двух «вечерних элегиях» В. Э. Борисова-Мусатова («В ожидании гостей» и «Домашний концерт», обе-1894). Перекликаясь с камерными, часто сосредоточенными вокруг тихой поэзии домашнего очага интерьерными сценами французских «наби» (П. Боннар, Э. Вюйяр и др.), эти композиции уже предваряют эстетику «Мира искусства». В предшествовавших Борисову-Мусатову «интерьерах настроения» мотивы тихого затворничества, печали, грусти являлись зрителю как бы обнаженными, открытыми в нейтральной тональности картин. Здесь их умеряет, сложно переплетается с ними свободная колористическая стихия, во второй композиции вторящая музыкальному сюжету. Сама техника письма входит в тему образа, совершенно уже в ином, гораздо более динамическом ключе овеществляя мотив искусства и обогащая картинную драматургию.
В. Э. Борисов-Мусатов В ожидании гостей. 1894 Бумага, акварель, гуашь, тушь Государственная Третьяковская галерея
