Нередко такого рода образы становятся и замечательными документами, воочию воссоздающими процессы академического преподавания и частной художественной практики прошлого века. Так, в полотне Н. Т. Богацкого («Мастерская художника», 1862) мы видим в центре фигурку «манекенчик» в открытом ящике. Такие «манекенчики»-модели, восковые, гипсовые или глиняные, составляют трехмерный прообраз будущей скульптуры. Раньше аналогичные модели использовались и для живописи. Целые группы этих «манекенчиков» являли собой своего рода миниатюрный «театрик», художники, приподнимая ящик с ними, меняли их световую ситуацию, прикидывая различные светотеневые варианты.
Образ «мастерской-жилья», наполненный духом высокого «романтического дилетантизма», к концу прошлого века все чаще сменяется «мастерскими по преимуществу», где труд художника выступает самоценно, без реальных или метафорических перекличек с бытовым жанром. Кроме полотна Богацкого, можно упомянуть картину В. Д. Поленова (с мастерской Поленова в петербургской Академии художеств, 1868) и более позднюю, но сходную с ней работу С. В. Малютина («Скульптурная мастерская», 1903). Интригующую драму вещей составляют череп, драпировки, тросы для подвешивания моделей, тонущие в «рембрандтовском» полумраке поленовской мастерской. Живописны и причудливы контрасты античных слепков с бревенчатыми стенами у С. В. Малютина. Однако в любом случае здесь господствует цеховое настроение, открытое лишь «своим», а зрителя допускающее лишь как пассивного созерцателя, но не соучастника. Зрелищность ателье вытесняет его более универсальный в венециановскую пору, «жизнеучительный» смысл.
